Спустя несколько месяцев после своего основания «Союз Сары Вагенкнехт» (ССВ — Bund Sahra Wagenknecht) добился двузначных результатов на выборах в трех восточногерманских землях — достижение, превышающее результаты, достигнутые любой другой новой партией в сопоставимый период времени. Помимо широко распространенного народного гнева против всех официальных партий Германии, наиболее важными факторами, стоящими за таким развитием событий, являются неприятие Вагенкнехт войны на Украине и осуждение ею социального неравенства. Многие избиратели, которые не решаются голосовать за ультраправую партию «Альтернатива для Германии» (АдГ), рассматривают голосование за ССВ как способ выразить свой протест против официальной политики.

Они будут разочарованы. ССВ — это не альтернатива устоявшимся партиям, а, скорее, попытка создать новую опору для капиталистического правления в разгар глубочайшего глобального кризиса капитализма. Войны, социальные сокращения и фашизм может остановить только независимое движение рабочего класса и молодежи, направленное против всех основных партий и капиталистической системы, которую они защищают. Но это именно то, что ССВ пытается предотвратить.

Что касается политики в отношении беженцев и внутренней безопасности, то ССВ перенял программу АдГ. Она направлена против беженцев и мигрантов как козлов отпущения за глубокий социальный кризис, который на самом деле вызван ростом прибылей корпораций и военными издержками. Целью этой программы является раскол рабочего класса. ССВ выступает за масштабное наращивание полиции и секретных служб для подавления политической оппозиции и социального сопротивления рабочего класса.

Осуждение войны на Украине со стороны ССВ не имеет ничего общего с политикой мира. ССВ полностью поддерживает перевооружение немецкой армии и выступает лишь против подчинения Германии Америке для того, чтобы преследовать свои собственные империалистические интересы. «Европа должна стать независимым игроком на мировой арене вместо того, чтобы быть пешкой в конфликте между крупными державами и подчиняться интересам США», — говорилось в программе ССВ для выборов в Европарламент. Таким образом, ССВ хочет «внести свой вклад в возвращение Европейского союза к его политической, экономической автономии и автономии в сфере безопасности» [1].

Оскар Лафонтен, муж и ближайший советник Вагенкнехт, даже написал книгу на эту тему под названием Ами, пора уходить: Призыв к самоутверждению Европы (Ami, it’s time to go: A Plea for Europe’s Self-Assertion). В ней он утверждает, что Германия, четвертая по величине экономики держава в мире, является всего лишь «вассалом» США. В газете Weltwoche Вагенкнехт призвала «ставить во главу угла нашу собственную безопасность и экономические интересы» вместо того, чтобы «гнаться за сомнительной моралью, которая при ближайшем рассмотрении оказывается политикой, представляющей особые интересы Америки» [2]. Ее комментарий не имеет ничего общего с политикой мира, а вместо этого выражает великодержавную политику Германии.

Готовность ССВ участвовать в работе правительств, возглавляемых консервативным Христианско-демократическим союзом (ХДС) или Социал-демократической партией (СДПГ) в восточногерманских землях Саксония, Тюрингия и Бранденбург, показывает их реальную позицию, стоящую за социальной демагогией. ХДС и СДПГ на протяжении десятилетий были в авангарде процесса разрушения социальной структуры страны. Утверждение, будто они изменили бы курс, если бы правили вместе с ССВ, абсурдно.

Вагенкнехт просто продолжает политику Левой партии и ее предшественницы, ПДС (Партии демократического социализма), к которой она принадлежала в течение 35 лет. Эти партии также давали социальные обещания в ходе избирательных кампаний, но только для того, чтобы поддержать жесточайшие социальные атаки на рабочий класс, когда они приходили к власти.

ССВ не возражает даже против коалиции с АдГ. 9 октября Вагенкнехт появилась на Welt TV вместе с лидером АдГ Алис Вайдель. То, что было объявлено как политическая «дуэль», на деле оказалось длительным взаимным обменом комплиментами. Вагенкнехт заверила Вайдель, что вполне может представить, что они могут работать вместе. В настоящее время ее единственным возражением был союз с лидером тюрингского крыла АдГ Бьёрном Хёке, открытым апологетом фашизма.

Сталинизм вместо социализма

Долгое время Вагенкнехт считалась главной «левой» фигурой в Партии демократического социализма (ПДС) и Левой партии в целом. В ПДС она была номинальным руководителем «Коммунистической платформы», объединения ветеранов-сталинистов. В то время она одевалась как Роза Люксембург, использовала марксистские выражения и написала магистерскую диссертацию о восприятии Гегеля молодым Карлом Марксом. Когда в 2007 году ПДС объединилась с WASG Лафонтена, чтобы сформировать Левую партию, Вагенкнехт была одним из инициаторов создания внутрипартийного течения «Антикапиталистические левые», альянса псевдо-левых групп.

Однако вскоре она двинулась дальше и в 2011 году продемонстрировала свою безоговорочную приверженность капитализму. В книге под названием Свобода вместо капитализма (Freiheit statt Kapitalismus) [3] она пропела хвалебную песнь западногерманскому послевоенному капитализму и Людвигу Эрхарду, министру экономики, а затем федеральному канцлеру от ХДС. Термины «социализм» и «марксизм» больше не фигурировали в ее книге. За это время она также сблизилась с Оскаром Лафонтеном, бывшим лидером СДПГ и соучредителем Левой партии. Пара поженилась в 2014 году.

С тех пор Вагенкнехт постоянно смещалась все дальше вправо. В 2021 году она опубликовала книгу Самодовольные (Die Selbstgerechten) [4]. В ней она выступает против «космополитизма» и толерантности, пропагандирует протекционизм и сильное государство, а также осуждает мигрантов и беженцев за их якобы влияние на снижение заработной платы, штрейкбрехерство и вообще за то, что они являются культурно чуждыми элементами в Германии. Книга предвосхитила платформу ССВ: это смесь социальной демагогии, пацифистской риторики, экономического национализма и агитации против беженцев.

Вагенкнехт теперь отвергает свои прежние сталинистские и псевдо-левые претензии как грехи молодости, как возмущенную реакцию на оппортунизм высокопоставленных восточногерманских сталинистских функционеров, которые после воссоединения Германии в 1989/90 годах внезапно стали восторженными сторонниками капитализма. Однако существует преемственность между ее прежними сталинистскими позициями и нынешними антикоммунистическими.

«Маркс», на которого ссылалась Вагенкнехт в юности, не имел ничего общего с автором Манифеста Коммунистической партии, который был революционером до мозга костей, и чья дальновидность и смелость мысли продолжают удивлять и сегодня. Она интерпретировала Маркса в закостенелой версии сталинистской бюрократии, которая превратила великого революционера в раболепного философа сильного государства, чтобы оправдать свою собственную [сталинистскую] диктатуру над рабочим классом. Национальная ограниченность, стремление к сильному государству, обеспечивающему мир и порядок, панический страх перед любым стихийным движением снизу, ксенофобия и все остальное, что характеризует ССВ сегодня, — все это уже было характерно для сталинизма государственной партии Восточной Германии, Социалистической единой партии Германии (СЕПГ).

Утверждение, согласно которому диктатура, установленная Сталиным в Советском Союзе в 1920-х годах и перенесенная в Восточную Европу после Второй мировой войны, была неизбежным следствием Октябрьской революции в России и воплощала единственную мыслимую форму социализма («реальный социализм»), является величайшей ложью XX века, распространяемой в равной степени как твердолобыми сталинистами, так и фанатичными антикоммунистами.

Сара Вагенкнехт также продвигала эту ложь. В длинном эссе под названием «Марксизм и оппортунизм», которое она опубликовала в апреле 1992 года в Weissenseer Blätter [5], она писала, что «нельзя отрицать, что политика Сталина — по своей ориентации, целям и, вероятно, также по своему подходу — может рассматриваться как принципиальное продолжение ленинской политики…» По ее словам, ни подход Бухарина, ни подход Троцкого не предлагали жизнеспособной альтернативы линии Сталина. «Модель общества, возникшая в Советском Союзе в эпоху Сталина, которая позже была принята в своих основных чертах странами Восточной Европы», была «единственно возможной формой социализма».

Вагенкнехт защищает Ульбрихта

Когда летом 1989 года, в возрасте 20 лет, Сара Вагенкнехт вступила в СЕПГ, всем был очевиден крайне реакционный характер сталинизма. Сопротивление бюрократическому правлению развивалось по всей Восточной Европе. То, что привлекало Вагенкнехт, было не социальными достижениями ГДР, а, скорее, ее бюрократическая диктатура.

В своем тексте 1992 года она оправдывает не только Сталина, но и худшие преступления режима ГДР. Она недвусмысленно восхваляет Вальтера Ульбрихта, который был поставлен лично Сталиным во главе Коммунистической партии Германии, а затем и послевоенной СЕПГ. Именно Ульбрихт был ответственен за подавление восстания рабочих 17 июня 1953 года и возведение Берлинской стены.

Она открыто приветствует решение Ульбрихта повысить трудовые нормы и государственные репрессии в рамках «новой экономической системы», введенной после строительства стены. «Освобождение экономики от прямого контроля централизованного аппарата сопровождалось укреплением ведущей политической роли партии», — пишет она, описывая растущее значение государственного надзора и репрессий со стороны спецслужб. «Эту вторую, политическую сторону НЭС часто обвиняли в том, что она противоречит экономическим реформам. Однако при ближайшем рассмотрении эти меры были неизбежны в то время». В противном случае, по словам Вагенкнехт, они бы очень быстро привели к таким событиям, как Пражская весна 1968 года [6].

Вагенкнехт связывает упадок ГДР, который в конечном счете привел к ее аннексии ФРГ, с «падением Ульбрихта в 1971 году» и «изменениями, произошедшими в этот период». Она имеет в виду социальные уступки, на которые был вынужден пойти преемник Ульбрихта Эрих Хонеккер, чтобы успокоить недовольный рабочий класс. Перед лицом ожесточенной классовой борьбы, которая также бушевала в западных странах в период с 1968 по 1975 год, сталинисты опасались, что их власть окажется под угрозой, если рабочие Востока и Запада объединятся в борьбе против капитализма и сталинизма.

Вагенкнехт упрекает Хонеккера в том, что тот поддался давлению рабочих, вместо того чтобы проявить твердость. Она обвиняет его в «перераспределении национального дохода в пользу потребления при безответственном снижении нормы накопления». Она продолжает: «Поскольку принцип производительности был отменен в рамках социальной политики, желание работать ослабло; результатом стали праздность, разгильдяйство и кумовство». «Политика эгалитаризма» смогла утвердиться практически во всех сферах жизни общества.

Повышенная норма накопления, принцип производительности труда, враждебность к эгалитаризму, — все это отличительные черты сегодняшних политических предложений Вагенкнехт. Она не могла выразить свое глубокое презрение к рабочему классу более ясно. Во имя «социализма» она отстаивала политику, которая безжалостно игнорировала потребности и волю трудящихся. Сегодня она защищает капитализм с тем же высокомерием. «Вина сегодняшнего капитализма не в том, что он является меритократией, а в том, что он ей не является», — пишет она в книге Свобода вместо капитализма.

Соответственно, несмотря на свою социалистическую риторику, Вагенкнехт не была противником капиталистической реставрации. Скорее, она выступала от имени того крыла бюрократии, которое стремилось осуществить реставрацию капитализма «по-китайски». В июне 1989 года маоистский режим Китая жестоко подавил студенческие и рабочие протесты, устроив бойню на площади Тяньаньмэнь, тем самым проложив путь к введению капитализма при сохранении диктатуры бюрократии.

Перемещения между различными фракциями СЕПГ были плавными. Ханс Модров, который тем летом лично посетил Пекин, чтобы поздравить китайский режим с массовыми убийствами на площади Тяньаньмэнь, был последним премьер-министром СЕПГ/ПДС в ГДР. Он был ключевым организатором объединения Германии и реставрации капитализма шесть месяцев спустя. По его словам, это было «абсолютно необходимо» и должно было «осуществляться решительно» [7].

Как глава «Коммунистической платформы» в рамках ПДС, Вагенкнехт сыграла решающую роль в удержании на плаву старой элиты ГДР, которая после воссоединения осталась с пустыми руками, и в то же время расчистила путь для реставрации капитализма. Ее социалистическая риторика и восхваление Ульбрихта и Сталина были не просто демагогией. Отождествление социализма со сталинскими преступлениями было призвано подавить любую серьезную социалистическую оппозицию в рабочем классе.

В действительности, сталинизм был могильщиком Октябрьской революции, в ходе которой рабочий класс пришел к власти в России в 1917 году. Паразитическая бюрократия, интересы которой воплощал Сталин, была раковой опухолью на теле молодого рабочего государства, разросшейся в результате опустошения мировой и Гражданской войны и международной изоляции Советского Союза. Контроль над распределением предметов первой необходимости давал членам государственного и партийного аппарата привилегии, о которых страдающие трудящиеся массы тогда могли только мечтать.

Чтобы защитить свое привилегированное положение, бюрократия ликвидировала советскую демократию. Она подавила оппозицию рабочего класса и уничтожила сотни тысяч революционеров и марксистов во время Большого террора 1937–38 годов. Главными жертвами террора стали члены Левой оппозиции и Четвертого Интернационала, которые под руководством Льва Троцкого защищали интернациональную программу социалистической революции.

Сталин заменил эту программу, на которой основывалась Октябрьская революция, националистической перспективой, соответствующей консервативным интересам бюрократии. Он больше не связывал построение социализма в Советском Союзе с ходом мировой социалистической революции, а вместо этого утверждал, что социализм может быть построен «в одной стране», то есть независимо от мировой экономики.

Эта националистическая программа стала источником разрушительных кризисов внутри Советского Союза и катастрофических поражений международного рабочего класса. В Германии Гитлер никогда не пришел бы к власти без самоубийственной политики «третьего периода» Коммунистической партии Германии (КПГ). Хотя КПГ и СДПГ (социал-демократы), вместе взятые, были намного сильнее нацистов, КПГ под давлением Сталина отказалась выступить против нацистов единым фронтом с СДПГ.

Героизм и самопожертвование, с которыми Красная армия разгромила нацистов во Второй мировой войне, показали, что достижения Октябрьской революции сохранили огромную привлекательность, несмотря на кровавые преступления Сталина. Однако послевоенное распространение социальной модели Советского Союза на Восточную Европу не означало возвращения к программе мировой социалистической революции.

Пока продолжалась война, Сталин договорился со своими американскими и британскими союзниками о разделе Европы на зоны влияния. Это позволило Сталину контролировать буферную зону в Восточной Европе, предназначенную для защиты Советского Союза от военного нападения. Взамен Сталин пообещал США и Великобритании, что с помощью коммунистических партий, которые к тому моменту являлись не более чем инструментами контрреволюционной кремлевской дипломатии, он подавит революционные восстания, которых Кремль боялся не меньше, чем Вашингтон и Лондон.

Это относилось не только к Западной Европе, где сталинисты разоружили итальянских и французских партизан, сражавшихся против нацистов, но и к Восточной Европе. В Германии «группа Ульбрихта», вернувшаяся из изгнания в Москве на штыках Красной армии, распустила стихийно образовавшиеся антифашистские комитеты и рабочие советы. Это «было ничем иным, как разгромом первых попыток создания потенциально мощного, независимого, антифашистского и социалистического движения», — писал Вольфганг Леонгард в своих мемуарах [8]. Леонгард был одним из первых членов «группы Ульбрихта», который позже порвал со сталинизмом.

Только с началом «холодной войны» сталинисты в Восточной Германии и Европе установили режимы, основанные на советской модели, и приступили к крупномасштабной экспроприации промышленности, банков и крупных поместий. Это был огромный социальный шаг вперед, который лишил главную опору нацистского режима — юнкеров, промышленников и банкиров, — их материальных активов, создал условия для планового использования экономических ресурсов и обеспечил рабочему классу относительно высокую степень социальной защищенности.

Но в отличие от Советского Союза экспроприации в Восточной Европе и ГДР не были результатом пролетарской революции. Там не было создано советов или рабочих комитетов. Напротив, они сопровождались усилением репрессий и растущим экономическим давлением на трудящихся.

В результате 17 июня 1953 года в ГДР вспыхнуло первое массовое пролетарское восстание против сталинизма. Протест восточноберлинских рабочих-строителей против увеличения производственных заданий в течение 24 часов перерос в массовую забастовку, которая затем была жестоко подавлена советскими войсками. Более сотни рабочих были расстреляны, а сотни других забастовщиков и их лидеров арестованы как «контрреволюционные агенты» и брошены в тюрьмы на долгие годы. В последующие годы рабочие восстания также были жестоко подавлены в Венгрии, Польше и Чехословакии.

В 1961 году Вальтер Ульбрихт, самый влиятельный человек в ГДР с 1950 по 1971 год, отдал приказ о строительстве Берлинской стены. Это было сделано для того, чтобы помешать рабочим мигрировать на Запад, что позволило бюрократии еще больше увеличить нагрузку на рабочую силу.

В 1963 году Ульбрихт начал проводить «новую экономическую систему», которую восхваляла Вагенкнехт, и которая провозгласила буржуазный принцип производительности «социалистическим принципом», послужив усилению государственных репрессий. «Для производственных рабочих введение НЭС означало значительное повышение трудовой нагрузки... Для высокопоставленных служащих, представителей научно-технической интеллигенции на заводах и, конечно же, функционеров государственного и партийного аппарата, НЭС, с другой стороны, предоставляла доступ к новым привилегиям и богатствам», — писал Вольфганг Вебер в книге ГДР — 40 лет сталинизма (DDR— 40 Jahre Stalinismus) [9].

Еще в 1930-х годах Лев Троцкий, лидер Левой оппозиции против сталинизма и основатель Четвертого Интернационала, предупреждал, что «либо бюрократия, все более становящаяся органом мировой буржуазии в рабочем государстве, опрокинет новые формы собственности и отбросит страну к капитализму; либо рабочий класс разгромит бюрократию и откроет выход к социализму» [10].

Это предупреждение подтвердилось в начале 1990-х годов. То, чего не смогли достичь гитлеровские танки, — разрушение Советского Союза и отношений собственности, созданных Октябрьской революцией, — было, наконец, достигнуто сталинистской бюрократией под руководством Михаила Горбачева и Бориса Ельцина.

Это был ответ бюрократии на растущее сопротивление рабочего класса. В частности, массовые забастовки в Польше в начале 1980-х годов вызвали панику среди сталинистских правителей в Москве. Но десятилетия преследований революционных марксистов политически разоружили рабочий класс, который был не в состоянии предотвратить реставрацию капитализма. В ГДР троцкизм также систематически подавлялся. Оскар Хиппе, ведущий троцкист Веймарской республики, переживший нацистский террор, был заключен в тюрьму режимом Ульбрихта в 1948 году на восемь лет.

4 ноября 1989 года, когда миллион человек протестовали в Берлине против режима СЕПГ, Союз социалистических рабочих (ССР — Bund Sozialistischer Arbeiter), предшественник Партии Социалистического Равенства (ПСР — Sozialistische Gleichheitspartei), распространил среди протестующих призыв «Свергните бюрократию СЕПГ! Создавайте рабочие советы!» ССР поддержал протест, но предостерегал от иллюзий в отношении буржуазной демократии, которая на самом деле означала диктатуру капитала. Была только одна альтернатива сталинистской диктатуре: рабочая демократия и социализм.

Призыв ССР получил широкое одобрение. Однако в сотрудничестве с «демократическими борцами за гражданские права» и основными политическими партиями Западной Германии сталинистам из СЕПГ/ПДС удалось направить движение к воссоединению Германии на капиталистической основе — с катастрофическими социальными последствиями. Промышленный сектор Восточной Германии был почти полностью ликвидирован, миллионы людей потеряли работу, а многие погрузились в нищету.

Никакого обсуждения сталинизма

Когда ПДС активно поддержала воссоединение Германии, Вагенкнехт не только осталась в партии, но и стала частью ее руководства. Вопрос о сталинизме неоднократно приводил к возникновению напряженности, но «Коммунистическая платформа» Вагенкнехт и правое руководство партии во главе с Грегором Гизи, Лотаром Биски и Хансом Модровым были едины в одном: со сталинизмом не нужно сводить никаких политических счетов.

В январе 1995 года Гизи, Биски и Модров представили на партийной конференции ПДС ходатайство о признании «сталинистских взглядов» несовместимыми с членством в ПДС. На практике это должно было привести к изгнанию Вагенкнехт и «Коммунистической платформы», чьи просталинистские позиции рассматривались как препятствие для вхождения ПДС в местные органы власти и правительства земель.

В то время в дело вмешался Союз социалистических рабочих, который обратился с открытым письмом к делегатам ПДС, выступив против исключения «Коммунистической платформы». В письме пояснялось, что хотя позиции «Коммунистической платформы» были реакционными, ее исключение привело бы лишь к подавлению дискуссии по вопросу о сталинизме. Однако без четкого понимания роли сталинизма причины реставрации капитализма и связанной с ней социальной катастрофы будут оставаться непонятыми:

Сталинизм — это нечто гораздо большее, чем недемократический режим или комплекс репрессивных мер. Историческое преступление сталинизма заключается в том, что на протяжении более 70 лет он систематически подрывал самосознание рабочего класса и разрушал его социалистические традиции. Это единственный способ объяснить, как рабочий класс на Балканах, в Восточной Европе и бывшем Советском Союзе оказался в политическом параличе, столкнувшись с масштабным возрождением национализма и фашизма.

Первые, самые яростные и систематические репрессивные меры сталинизма были направлены против социалистов, прежде всего против троцкистов, которые защищали перспективы Октябрьской революции. Сталин мог по праву хвастать, что он убил больше коммунистов, чем Гитлер. В интересах привилегированной бюрократии он совершил геноцид против целого поколения социалистов.

Те, кто сегодня пытаются возложить ответственность за сталинизм на большевизм, «забывают», что путь Сталина к власти пролегал по трупам всех большевиков — числом в десятки тысяч, — которые совершили Октябрьскую революцию вместе с Лениным [11].

Ни партийное руководство, ни «Коммунистическая платформа» не проявили ни малейшего интереса к разъяснению вопроса о сталинизме. В результате Вагенкнехт не была исключена, но временно лишилась своего места в партийном руководстве. Когда год спустя партийная конференция собралась снова, спор с «Коммунистической платформой» был уже давно урегулирован. «Цель была достигнута. Политический курс ПДС был определен в направлении участия в правительстве и сотрудничества с СДПГ. Со сталинизмом не было сведено никаких политических счетов», — прокомментировала газета Neue Arbeiterpresse, издававшаяся ССР [12].

Три года спустя — в течение которых ПДС добилась избрания своих первых земельных министров в Мекленбурге-Передней Померании, — Вагенкнехт из «Коммунистической платформы» снова была избрана в исполнительный орган ПДС и получила столько же аплодисментов за свою речь на партийной конференции, сколько и председатель ПДС Лотар Биски. Теперь она была нужна как левый фиговый листок, прикрывающий правую политику ПДС, а затем и Левой партии.

Она продолжала играть эту роль на протяжении более 20 лет, поднимаясь по карьерной лестнице в руководстве партии. Она была депутатом Европейского парламента, депутатом Бундестага, заместителем лидера партии и руководителем парламентской группы в Бундестаге. Вагенкнехт покинула Левую партию только тогда, когда ее результаты на выборах резко упали.

Сталин и Ульбрихт исчезли из лексикона Вагенкнехт. Остался лишь грубый национализм, вера в государство и враждебность к революции, что было характерно для сталинистской бюрократии. Исходя из этого, Вагенкнехт пытается мобилизовать представителей среднего класса — профсоюзных чиновников, государственных служащих, владельцев малого бизнеса, — которые чувствуют себя подавленными техническим прогрессом и глобализацией, но еще больше боятся восстания рабочего класса.

Лев Троцкий описывал сталинистскую бюрократию как агентуру мировой буржуазии внутри рабочего государства. Это было подтверждено реставрацией капитализма в Советском Союзе и Восточной Европе. Развитие Вагенкнехт от архисталинистки до защитницы капитализма и ярой шовинистки следует той же логике.

Невозможно остановить войну, фашизм, массовые увольнения и социальные сокращения, не борясь с их причиной — капитализмом. Только движение, основанное на социалистической программе и объединяющее рабочий класс на международном уровне, может предотвратить скатывание к варварству. Для этого необходимо изучать и усваивать уроки столетней борьбы мирового троцкистского движения против сталинизма, а также принимать участие в построении Партии Социалистического Равенства и Международного Комитета Четвертого Интернационала как новой партии рабочего класса.

Примечания:

[1] Петер Шварц, «Союз Сары Вагенкнехт принимает правый манифест к европейским выборам», МСВС, 10 февраля 2024 года.

[2] Sahra Wagenknecht, «Meine Vision für Deutschland: Frieden, Freiheit, Wohlstand für alle», Die Weltwoche, May 11, 2023.

[3] Peter Schwarz, «“Left” figurehead of German Left Party praises meritocracy and the market», WSWS, June 20, 2011.

[4] Петер Шварц, «Националистическая проповедь лидера Левой партии: Рецензия на новую книгу Сары Вагенкнехт» в двух частях, МСВС; 22 и 23 июля 2021 г. Часть 1. Часть 2.

[5] Sahra Wagenknecht, «Marxismus und Opportunismus — Kämpfe in der Sozialistischen Bewegung gestern und heute», Weissenseer Blätter, 4/1992.

[6] Там же.

[7] Hans Modrow, Aufbruch und Ende, Hamburg 1991, p. 145.

[8] Wolfgang Leonhard, Die Revolution entlässt ihre Kinder, Köln 1955, p. 397.

[9] Wolfgang Weber, DDR — 40 Jahre Stalinismus. Ein Beitrag zur Geschichte der DDR, Arbeiterpresse Verlag (Mehring Verlag), 1993, pp. 66–67

[10] Лев Троцкий, «Агония капитализма и задачи Четвертого Интернационала (Переходная программа)». URL: https://iskra-research.org/FI/BO/BO-66.shtml.

[11] Neue Arbeiterpresse Nr. 805, February 2, 1995.

[12] Neue Arbeiterpresse Nr. 827, January 18, 1996.