Это первая часть лекции под названием «Преданная революция», прочитанной Иоганнесом Штерном и Джорданом Шилтоном в рамках Международной летней школы Партии Социалистического Равенства (США), проходившей со 2 по 9 августа 2025 года и посвященной истории расследования Безопасность и Четвертый Интернационал. В дополнение к этой лекции читателям рекомендуется изучить основополагающее эссе Льва Троцкого 1932 года «Немецкая революция и сталинская бюрократия», теперь доступное на МСВС на английском языке и входящее в сборник работ Троцкого о Германии, доступный для покупки в издательстве Mehring Books.

Товарищи,

Главная задача этой лекции — рассмотреть катастрофическую победу фашизма в Германии в 1933 году, роль сталинистского Коминтерна и Социал-демократической партии (СДПГ) в прокладывании пути Гитлеру к власти и то, как эти события вынудили Льва Троцкого сделать вывод о необходимости построения нового, Четвертого Интернационала. Это был не субъективный ответ на поражение в Германии, а объективная политическая переориентация, основанная на марксистском анализе. То, что было написано Троцким в первой половине 1930-х годов, представляет собой один из самых глубоких вкладов в революционную стратегию XX века. Они неотделимы от исторического опыта германского рабочего класса, который, несмотря на свою силу, традиции и революционную решимость, был предан своими руководителями.

I. Введение: Исторический контекст и политические ставки

Кризис капитализма, развернувшийся после Первой мировой войны, свое наиболее острое выражение нашел в Германии. Веймарская республика, рожденная из поражения Германской революции 1918–19 годов, была политически и экономически нестабильна. Бремя репараций, гиперинфляция 1923 года и экономический крах 1929 года ввергли в нищету широкие слои населения и радикализовали рабочий класс. Германия была ключевым звеном европейской классовой борьбы. Как подчеркивал Троцкий в своей знаменитой статье «Ключ к международному положению — в Германии», написанной во время его изгнания на Принкипо (Турция) в ноябре 1931 года:

На мировом политическом фоне, отнюдь не мирном, резко выделяется положение в Германии. Экономические и политические противоречия достигли здесь неслыханной остроты. Развязка надвигается вплотную. Приблизился тот момент, когда предреволюционное положение должно превратиться в революционное или — в контрреволюционное. От того, в каком направлении пойдет развязка германского кризиса, будет зависеть на много-много лет не только судьба самой Германии (что уже само по себе очень много), но и судьба Европы, судьба всего мира.

Социалистическое строительство СССР, ход испанской революции, развитие предреволюционной ситуации в Англии, дальнейшая судьба французского империализма, судьба революционного движения в Китае и Индии, — все это прямо и непосредственно упирается в вопрос о том, кто победит в течение ближайших месяцев в Германии: коммунизм или фашизм? [1]

В Германии был самый крупный и организованный рабочий класс в мире. Социал-демократическая партия (СДПГ) и Коммунистическая партия (КПГ) вместе получали миллионы голосов на выборах и насчитывали миллионы членов. СДПГ десятилетиями руководила рабочим движением, в то время как КПГ возникла из Ноябрьской революции 1918 года и предательства 1914 года, когда СДПГ поддержала военные кредиты кайзера. И все же это мощное движение было парализовано перед лицом фашистской опасности.

II. Германия: Оплот рабочего класса

Несмотря на экономический кризис и рост ультраправого насилия, германский пролетариат оставался грозной силой.

На последних относительно свободных выборах в ноябре 1932 года СДПГ и КПГ вместе получили 13,2 миллиона голосов (37,3 процента) по сравнению с 11,7 миллиона (33,1 процента) НСДАП. На бумаге рабочее движение все еще имело превосходство. Но политическая разобщенность и ошибочное поведение руководства оказались решающими факторами поражения рабочего класса.

СДПГ цеплялась за косный легализм, защищая прогнившие веймарские институты. Ее лидеры боялись революции больше, чем фашизма. КПГ, подчиненная сталинизированному Коминтерну, обличала СДПГ как «социал-фашистов» и отказывалась от любой борьбы за объединение рядовых рабочих, верных СДПГ и КПГ, в борьбе против нацистской опасности. Даже когда гитлеровские штурмовики терроризировали рабочих на улицах, КПГ продвигала линию, согласно которой главным врагом были социал-демократы, а не нацисты.

Троцкий, выступавший за политику единого фронта, настаивал, что только совместные действия СДПГ и КПГ могут остановить фашизм. В своей статье «За рабочий единый фронт против фашизма» в декабре 1931 года он подробно описывал эту стратегию:

Никаких общих платформ с социал-демократией или вождями немецких профсоюзов, никаких общих изданий, знамен, плакатов! Врозь идти, вместе бить! Сговариваться только насчет того, как бить, кого бить и когда бить! Сговариваться об этом можно с самим чёртом, с его бабушкой и даже с Носке и Гржезинским. При одном условии: не связывать собственных рук.

Надо немедленно выработать, наконец, практическую систему мер — не с целью голого «разоблачения» социал-демократии (перед коммунистами), а с целью действительной борьбы против фашизма. Вопросы об охране заводов, свободы деятельности завкомов, неприкосновенности рабочих организаций и учреждений, вопрос о складах оружия, которыми могут овладеть фашисты, вопрос о мерах на случай опасности, т.е. о согласовании боевых действий коммунистических и социал-демократических отрядов и т.д. и т.д. должны войти в эту программу.

В борьбе против фашизма завкомам принадлежит огромное место. Здесь нужна особенно тщательная программа действий. Каждый завод должен представлять антифашистскую крепость со своим комендантом и своими боевыми десятками. Нужно иметь карту фашистских казарм и других фашистских очагов в каждом городе, в каждом районе. Фашисты пытаются окружить революционные очаги. Нужно окружить окружающего. На этой почве соглашение с социал-демократическими и профессиональными организациями не только допустимо, но обязательно. Отказываться от него по «принципиальным» соображениям (на самом деле, по бюрократической глупости или, еще хуже — трусости) значит прямо и непосредственно помогать фашизму [2].

В то время как КПГ разработала самодовольный лозунг «После Гитлера — мы!» — заявляя коммунистическим рабочим, что Гитлер не сможет долго удержаться у власти, и что социалистическая революция вскоре последует за быстрым крахом нацистского режима, — Троцкий неустанно подчеркивал, что если рабочий класс не предпримет необходимых действий, путь к фашистской диктатуре и разгрому всех рабочих организаций будет открыт.

Очередь для фашистского режима наступает тогда, когда «нормальных» военно-полицейских средств буржуазной диктатуры, вместе с их парламентским прикрытием, становится недостаточно для удержания общества в равновесии [3].

И он объяснил характер фашистского государства:

Фашизация государства означает не только муссолинизацию форм и приемов управления, — в этой области перемены играют в конце концов второстепенный характер, — но, прежде всего и главным образом, разгром рабочих организаций, приведение пролетариата в аморфное состояние, создание системы глубоко проникающих в массы органов, которые должны препятствовать самостоятельной кристаллизации пролетариата. В этом именно и состоит сущность фашистского режима [4].

III. Роль КПГ и Коминтерна

Политическое вырождение КПГ, основанной 1 января 1919 года еще под руководством Розы Люксембург и Карла Либкнехта, было прямым следствием сталинистской трансформации Коммунистической партии Германии и Коммунистического Интернационала в целом. После упущенной революции 1923 года позиция Троцкого была объявлена правой внутри КПГ, потому что он отказался возлагать единоличную ответственность за октябрьское поражение на тогдашнего лидера партии Генриха Брандлера, который в последнюю минуту отменил запланированное восстание.

Брандлер был заменен Рут Фишер и Аркадием Масловым — лидерами левого крыла КПГ и союзниками председателя Коминтерна Григория Зиновьева, — которые заблокировали распространение документов Левой оппозиции. Только когда Зиновьев порвал со Сталиным и вступил в союз с Троцким, внутри КПГ развернулась ожесточенная фракционная борьба.

Но как следствие, и по приказу из Москвы, Фишер и Маслов были смещены с постов и исключены из партии. Их место занял Эрнст Тельман, который стал верным прислужником Сталина и проводил все более катастрофическую политическую линию сталинизированного Коммунистического Интернационала в Германии.

В 1928 году Коминтерн взял на вооружение теорию «социал-фашизма», утверждая, что социал-демократия является «близнецом» фашизма. Это привело к гибельной ультралевой политике, разрывающей все связи с рядовыми членами СДПГ. В основе линии КПГ был отказ видеть какую-либо разницу между социал-демократией и фашизмом. Поскольку оба течения поддерживали капиталистический порядок, КПГ заняла ту позицию, что, по существу, не следует делать различия между ними. Троцкий подверг эту позицию резкой критике.

Возлагать на социал-демократию ответственность за исключительное законодательство Брюнинга, как и за угрозу фашистского варварства — совершенно правильно. Отождествлять социал-демократию с фашизмом — совершенно бессмысленно,

— писал он в «Немецкой революции и сталинской бюрократии». И далее:

Социал-демократия, ныне главная представительница парламентарно-буржуазного режима, опирается на рабочих. Фашизм опирается на мелкую буржуазию. Социал-демократия не может иметь влияния без массовых рабочих организаций. Фашизм не может утвердить свою власть иначе, как разгромив рабочие организации. Основной ареной социал-демократии является парламент. Система фашизма основана на разрушении парламентаризма. Для монополистской буржуазии парламентский и фашистский режимы представляют только разные орудия ее господства: они прибегают к тому или другому, в зависимости от исторических условий. Но для социал-демократии, как и для фашизма, выбор того или другого орудия имеет самостоятельное значение, более того, является вопросом их политической жизни и смерти [5].

Это противоречие необходимо было использовать. В статье «В чем состоит ошибочность сегодняшней политики германской компартии?», которую я уже цитировал, Троцкий объяснял:

Тысячи и тысячи Носке, Вельсов, Гильфердингов [лидеров СДПГ] предпочтут в конце концов фашизм коммунизму. Но для этого они должны окончательно оторваться от рабочих. Сегодня этого еще нет. Сегодня социал-демократия, как целое, при всех своих внутренних антагонизмах, приходит в острый конфликт с фашистами. Задача наша в том, чтобы использовать этот конфликт, а не в том, чтобы в острый момент объединить противников против нас. Фронтом сейчас надо повернуться против фашизма. И этот общий для всего пролетариата фронт прямой борьбы против фашизма надо использовать для фланговой, но тем более действительной борьбы против социал-демократии [6].

Выступая против единого фронта и вместо этого предъявляя ультиматумы социал-демократам, а в некоторых случаях даже сотрудничая с нацистами против СДПГ — как в наиболее одиозном случае, когда КПГ присоединилась к нацистам в поддержке референдума 1931 года по смещению возглавляемого СДПГ правительства Пруссии, — сталинисты толкали социал-демократических рабочих, которые все более вставали в оппозицию к своему руководству, назад в объятия СДПГ.

Тельман печально известен тем, что пропагандировал в своих речах идею «народной революции», которую Троцкий резко осудил:

Но ведь в каждом номере газеты фашиста Штрассера красуется лозунг народной революции в противовес марксистскому лозунгу классовой революции. Разумеется, всякая великая революция есть народная или национальная революция, в том смысле, что она объединяет вокруг революционного класса все живые и творческие силы нации, и перестраивает нацию вокруг нового стержня. Но это не лозунг, а социологическое описание революции, притом требующее точных и конкретных пояснений. В качестве же лозунга, это пустышка и шарлатанство, базарная конкуренция с фашистами, оплачиваемая ценой внесения путаницы в головы рабочих [7].

Эта «путаница», распространяемая руководством КПГ, парализовала рабочий класс, деморализовала кадры самой КПГ и сыграла на руку фашистам, которые смогли эксплуатировать в своих интересах массовое обнищание широких слоев среднего класса, вызванное Великой депрессией.

Троцкий правильно подчеркивал, что поворот радикализованной мелкой буржуазии в лагерь фашизма не был неизбежным процессом. Если бы КПГ действительно боролась с нацистами на основе правильной и решительной стратегии, многие мелкие буржуа поддержали бы коммунистическую революцию. В своей ключевой брошюре «Единственный путь» Троцкий объяснил политический механизм, который толкал значительные слои мелкой буржуазии к фашизму.

Она вполне способна связать свою судьбу с судьбой пролетариата. Для этого необходимо одно: чтоб мелкая буржуазия поверила в способность пролетариата вывести общество на новую дорогу. Внушить ей такую веру пролетариат может лишь своей силой, уверенностью своих действий, умелым наступлением на врагов, успешностью своей революционной политики.

И далее он продолжил:

Но если революционная партия, несмотря на непрерывно обостряющуюся классовую борьбу, снова и снова оказывается неспособна сплотить вокруг себя рабочий класс, мечется, путает, противоречит себе, тогда мелкая буржуазия теряет терпение и в революционных рабочих начинает видеть виновников собственных бедствий. В эту сторону толкают её мысль все буржуазные партии, в том числе и социал-демократия. Когда же социальный кризис начинает принимать невыносимую остроту, выдвигается особая партия, имеющая своей прямой целью довести мелкую буржуазию до белого каления и направить её ненависть и отчаяние против пролетариата. Эту историческую функцию выполняет в Германии национал-социализм — широкое течение, идеология которого образуется из всех гнилостных испарений разлагающегося буржуазного общества [8].

В то время как Троцкий подчеркивал, что «основная политическая ответственность за рост фашизма лежит, разумеется, на социал-демократии», он настаивал, что «политический вопрос, однако, совершенно не исчерпывается для нас ответственностью социал-демократии». Он писал:

С начала войны мы объявили эту партию агентурой империалистской буржуазии в пролетариате. Из этой новой ориентировки революционных марксистов вырос Третий Интернационал. Его задача состояла в том, чтобы объединить пролетариат под знаменем революции и тем самым создать для него возможность руководящего влияния на угнетенные массы мелкой буржуазии города и деревни.

Послевоенный период был в Германии больше, чем где-либо, временем экономической безвыходности и гражданской войны. Международные и внутренние условия одинаково властно толкали страну на путь социализма. Каждый шаг социал-демократии обнаруживал её опустошенность и бессилие, реакционность её политики, продажность её вождей. Какие же еще условия нужны для развития коммунистической партии? Между тем, после первых лет крупных успехов германский коммунизм вступил в полосу метаний, зигзагов, чередования оппортунизма и авантюризма. Центристская бюрократия систематически обессиливала пролетарский авангард, не позволяя ему вести за собой класс. Этим она вырывала у пролетариата в целом возможность вести за собой угнетенные массы мелкой буржуазии. Прямую и непосредственную ответственность перед пролетарским авангардом за рост фашизма несет сталинская бюрократия [9].

Провал КПГ в конечном счете позволил Гитлеру захватить власть, не спровоцировав гражданскую войну. Последствия были катастрофическими. В течение нескольких недель Коммунистическая партия — наряду со всеми другими рабочими партиями и организациями — была запрещена и разгромлена. Десятки тысяч социалистов и коммунистов попали в концлагеря, где их пытали и убивали. Германский пролетариат, долгое время считавшийся организованным лучше всех в мире, потерпел историческое поражение. Обанкроченная политическая линия КПГ возникла не только из ошибочной теории. Она отражала фундаментальную трансформацию Коминтерна при Сталине. К началу 1930-х годов главной заботой советской бюрократии была не мировая революция, а национальная безопасность и дипломатические маневры.

IV. Было ли это преднамеренным предательством?

Я хотел бы затронуть этот фундаментальный вопрос немного более прямо: была ли политика КПГ просто ошибкой или она выражала сознательное предательство? В 1923 году Троцкий считал, что советское руководство и Коминтерн, несмотря на свои ошибки, искренне стремились к революции. Десять лет спустя сталинистская бюрократия все более и более становилась силой контрреволюции. Троцкий писал:

Господствующее и бесконтрольное положение советской бюрократии воспитывает психологию, во многом прямо противоречащую психологии пролетарского революционера. Свои расчеты и комбинации во внутренней политике, как и в международной, бюрократия ставит выше задач революционного воспитания масс и вне всякой связи с задачами международной революции [10].

Бюрократия привыкла выдвигать ультиматумы и отдавать приказы. Она была не способна предвидеть ход событий и реагировала на катастрофические последствия своей собственной политики нестабильным зигзагообразным курсом, колеблясь между ультралевыми и правыми шагами.

С 1924 по 1928 год Коминтерн следовал правой ориентации, которая привела к катастрофическим поражениям. Во время всеобщей забастовки в Великобритании в 1926 году Сталин приказал Коммунистической партии Великобритании оказать некритическую поддержку Генеральному совету бюрократии Британского конгресса тред-юнионов (БКТ), которая, в конечном итоге, предала забастовку.

В 1925–1927 годах в Китае Сталин приказал Коммунистической партии Китая поддержать националистическую буржуазную партию Гоминьдан, базируясь на теории «блока четырех классов» в борьбе против империализма. Эта политика классового сотрудничества — открытое предательство теории перманентной революции — оставила китайский рабочий класс и большую часть руководства Коммунистической партии уязвимыми для жестоких расправ, учиненных как «правым» Гоминьданом Чан Кайши в Шанхае, так и «левым» Гоминьданом Ван Цзинвэя в Ухане.

В 1928 году сталинская бюрократия отреагировала на аграрный кризис в Советском Союзе, вызванный сталинско-бухаринской политикой медленной индустриализации и адаптации к кулакам, резко повернув влево, — внезапный поворот, который она затем навязала всем секциям Коминтерна.

Это положило начало так называемому «третьему периоду», в начале которого сталинская бюрократия объявила, что борьба за власть немедленно стоит на повестке дня в каждой стране. Теория «социал-фашизма» была продуктом этого поворота.

К 1933 году Сталин и бюрократия рассматривали международные события целиком через националистическую призму. Они не только недооценивали угрозу Гитлера. Что было больше всего важнее для них, так это не судьба немецких рабочих, а краткосрочные интересы Советского Союза, как их видела бюрократия. Коминтерн стал инструментом внешней политики Кремля. Германская катастрофа подтвердила превращение советской бюрократии в контрреволюционную агентуру в рабочем движении.

V. СДПГ: Реформизм до конца

Если сталинистская КПГ активно дезориентировала и раскалывала рабочий класс, то СДПГ политически привязывала его к буржуазии и капитализму. Руководство СДПГ, глубоко интегрированное в веймарский политический аппарат, рассматривало любой революционный подъем как куда более страшную угрозу, чем фашизм.

Даже перед лицом массового фашистского насилия СДПГ настаивала на легалистском и конституционном пути, возлагая надежды на Рейхстаг и судебную власть и, наконец, даже на ультраправого президента генерала Пауля фон Гинденбурга, который сыграл ключевую роль в заговоре по передаче власти нацистам.

Конечно, эта контрреволюционная ориентация не упала с неба. После своего исторического предательства 1914 года, — поддержки германского империализма во время Первой мировой войны, — СДПГ в союзе с правыми военизированными формированиями — фрайкорами — подавила революционную борьбу германского пролетариата в 1918/19 годах, кульминацией чего стало убийство Либкнехта и Люксембург для сохранения буржуазного порядка. Результатом стала Веймарская республика, где старые реакционные силы продолжали существовать за демократическим фасадом. Когда мировой экономический кризис обрушил хрупкое социальное равновесие в 1929 году, СДПГ вновь «спасла» республику, — на этот раз путем систематического демонтажа ее демократических институтов.

Первоначально СДПГ ориентировалась на правительство Брюнинга, которое пренебрегало парламентом и правило помредмтвом чрезвычайных декретов. Затем она поддержала переизбрание Гинденбурга рейхспрезидентом. Гинденбург назначил Гитлера канцлером 30 января 1933 года. Вместо того чтобы мобилизовать свою базу против растущей фашистской угрозы, СДПГ возлагала надежды на полицию, армию и рейхспрезидента. Даже когда Гинденбург и фон Папен сместили возглавляемое социал-демократами правительство Пруссии силой в 1932 году, СДПГ оставалась пассивной, всего лишь подав конституционную жалобу в Верховный суд.

Троцкий охарактеризовал суть позиции социал-демократов с едкой ясностью:

Массовая партия, ведущая за собою миллионы (к социализму!), считает, что вопрос о том, какой класс окажется у власти в нынешней насквозь потрясенной Германии, зависит не от боевой силы немецкого пролетариата, не от штурмовых колонн фашизма, даже не от состава рейхсвера, а от того, будет ли чистый дух Веймарской конституции (при необходимом количестве камфоры и нафталина) водворен в президентском дворце [11].

Покорная позиция СДПГ не только оставила рабочий класс беззащитным, она также приободрила фашистов. Как резко прокомментировал Троцкий:

На государственный аппарат, на судей, на рейхсвер, на полицию призывы социал-демократии должны производить действие, обратное тому, на какое рассчитаны. Наиболее «лояльный», наиболее «нейтральный», наименее связанный с национал-социалистами чиновник должен рассуждать так: «За социал-демократами стоят миллионы; в их руках огромные средства: печать, парламент, муниципалитеты; дело идет об их собственной шкуре; в борьбе против фашистов поддержка коммунистов им обеспечена; и тем не менее эти могущественные господа обращаются ко мне, чиновнику, чтоб я их спас от наступления многомиллионной партии, вожди которой завтра могут стать моим начальством: плохи должны быть дела господ социал-демократов, совсем безнадежны… Пора мне, чиновнику, подумать и о своей шкуре».

В результате, колебавшийся до вчерашнего дня «лояльный», «нейтральный» чиновник непременно перестрахуется, т. е. свяжется с национал-социалистами, чтоб обеспечить свой завтрашний день. Так пережившие себя реформисты и по бюрократической линии работают на фашистов [12].

Если выразиться несколько более прямо, не будет преувеличением предположить, что если бы лидерам СДПГ показали заранее все ужасы режима Гитлера — концентрационные лагеря, сожжение книг, подавление всех социалистических и профсоюзных прав, — они, вероятно, все равно выбрали бы этот путь перед альтернативой революции. Их историческая роль, как подчеркивал Троцкий с 1914 года, заключалась в сохранении буржуазного порядка при любых обстоятельствах.

Но Троцкий всегда четко различал лидеров СДПГ и рабочих, которые следовали за ними. Миллионы рабочих оставались верны СДПГ по привычке, традиции или из-за отсутствия альтернативы из-за все более ошибочной политики КПГ.

VI. Левая оппозиция в Германии

Многие рабочие и представители интеллигенции следили за работами Троцкого и понимали смысл его предупреждений. Велась также постоянная и решительная борьба Левой оппозиции в Германии, бросавшая вызов как СДПГ, так и КПГ, и боровшаяся за адекватную политическую линию и единый фронт против фашизма.

Истоки Левой оппозиции в Германии можно проследить, начиная с развития конфликтов внутри Коммунистической партии Германии по поводу упущенной революции 1923 года, Уроков Октября Троцкого и его борьбы против все более националистической политики сталинистской бюрократии в Советском Союзе.

1 сентября 1926 года 700 видных членов КПГ публично заявили о своей поддержке Объединенной оппозиции в открытом письме. Они отвергли теорию «социализма в отдельно взятой стране» и призвали к открытому обсуждению русского вопроса внутри германской партии. В апреле 1928 года эта группа основала Ленинбунд (Leninbund, «Союз Ленина»). Сторонники Троцкого составляли меньшинство внутри Ленинбунда. Большинство, во главе с Гуго Урбансом, ориентировалось на Зиновьева.

В документе Исторические и международные основы Партии Социалистического Равенства (Германия) мы охарактеризовали организацию, которая сохраняла множество ультралевых тенденций, с которыми Ленин и Троцкий ранее боролись внутри Коминтерна, следующим образом:

Ленинбунд был склонен к мелкобуржуазному нетерпению и беспринципным маневрам, ставил незначительные склоки выше принципиальных вопросов и подходил к международным вопросам на основе национальных критериев [13].

К 1929–30 годам решительный разрыв между Ленинбундом и Левой оппозицией был неизбежен. После того как Троцкий публично раскритиковал группу, его сторонники были исключены из этой организации. Основные разногласия вращались вокруг классовой природы Советского Союза — которую Урбанс и его последователи определяли как государственный капитализм, — а также международной стратегии революционного движения. В открытом письме к членам Ленинбунда Троцкий подчеркивал, что Левая оппозиция может развиваться только как интернациональная тенденция:

Кто думает, что интернациональная левая сложится когда-нибудь из простой суммы национальных групп, и что поэтому интернациональное объединение можно отложить на неопределенное время, пока национальные группы «укрепятся», тот отводит интернациональному фактору второстепенное значение и тем самым становится на путь национального оппортунизма. Каждая страна имеет бесспорно свои величайшие особенности, но эти особенности могут быть в нашу эпоху оценены и революционно использованы только с интернациональной точки зрения. Носительницей же интернациональной идеологии может быть только интернациональная организация. Можно ли в самом деле рассчитывать на то, что отдельные национальные группы оппозиции, разрозненные, предоставленные самим себе, способны одними собственными силами найти правильную дорогу? Нет, это верный путь к национальному перерождению, к сектантству, к гибели. Задачи, стоящие перед интернациональной оппозицией, представляют гигантские трудности. Только в неразрывной связи друг с другом, только вырабатывая общими силами ответы на все текущие вопросы, только создав свою международную платформу, только взаимно проверяя каждый свой шаг, т.е. только объединившись в интернациональное целое, национальные группы оппозиции могут выполнить свою историческую задачу [14].

Весной 1930 года, после их исключения из Ленинбунда, сторонники Троцкого сформировали Германскую левую оппозицию. Они развернули энергичную борьбу, чтобы бросить вызов политическому перерождению КПГ и восстановить революционное коммунистическое влияние в рабочем классе.

Несмотря на работу в условиях жесткого политического давления и материальных лишений, новая организация столкнулась с внутренними распрями, унаследованными от общего кризиса коммунистического движения. Бюрократические методы и фракционность поразили и ее ряды. Троцкий пытался вмешаться посредством серии личных писем и в феврале 1931 года обратился к этому вопросу в письме ко всем секциям Международной левой оппозиции. Он увидел проблемы в работе группы в наследии «административного хозяйничанья эпигонов в области принципов, идей и методов марксизма» после 1923 года, отметив, что «строить немецкую левую приходится таким образом на почве, загроможденной остатками и осколками прошлых крушений. В этих условиях роль руководства получает исключительное значение».

Троцкий подверг резкой критике преобладающий кружковый менталитет и предупреждал против «игры принципами, журналистского легкомыслия, нравственной неустойчивости и поддельной “нетерпимости” — во имя личных происков». И он настаивал, что кризис не может быть разрешен «без активной интернациональной помощи». Он призвал к немедленному прекращению взаимных исключений, формированию контрольной комиссии и подготовке партийной конференции под руководством Международного секретариата.

Внутренние конфликты Германской левой оппозиции были использованы агентами сталинского ГПУ, наиболее известными из которых были литовские братья Рувин и Авраам Соболевичусы, которые действовали под псевдонимами Роман Велл и Адольф Сенин. Оба были активны в лейпцигской группе, которая конфликтовала с берлинской фракцией, и лишь позже были разоблачены как агенты ГПУ. Сенин признался в работе на ГПУ под присягой в американском суде в 1950-х годах. Братья работали как информаторы и провокаторы, передавая искаженные отчеты Троцкому и собирая информацию о его связях, включая информацию о его сыне Льве Седове, который, в конечном итоге, был убит ГПУ 16 февраля 1938 года в Париже.

По мере углубления политического кризиса в Германии в середине 1932 года Сенин и Велл открыто перешли на сторону сталинизма. Всего за десять дней до прихода Гитлера к власти они опубликовали поддельный номер издания Permanente Revolution, ложно объявляя о расколе между Германской левой оппозицией и Троцким. Сталинистские газеты — включая Rote Fahne («Красное знамя») — с радостью растиражировали эту фабрикацию.

Троцкий прокомментировал этот инцидент в своей статье 1933 года «Серьезный урок из несерьезной вещи». Хотя уже в то время он ощущал признаки причастности ГПУ, Троцкий сосредоточился на политических последствиях. Он пришел к выводу, что Левая оппозиция должна срочно сосредоточиться на подготовке нового поколения пролетарских кадров. То, что он написал об этом, я считаю, также очень прямо суммирует суть и ориентацию этой летней школы:

Большевики-ленинцы должны серьезно подойти к вопросу подготовки и воспитания новых кадров пролетарской молодежи. У Левой Оппозиции есть свои революционные концепции, своя история и традиции. Только на этой основе можно воспитать серьезного пролетарского революционера… Параллельно с политической борьбой необходимо проводить систематическую теоретическую подготовку. Боеприпасы надо готовить на целую историческую эпоху [15].

Несмотря на внутренние кризисы, сталинистский саботаж и государственные репрессии, Германская левая оппозиция смогла создать активную базу. Она распространяла труды Троцкого, регулярно публиковала свой собственный журнал Permanente Revolution, создавала местные группы в десятках городов и завоевала влияние на заводах, показывая, что ее принципиальная программа находит сильный отклик среди определенных слоев рабочего класса.

VII. Центризм и САП

Кризис германского рабочего движения также породил центристские тенденции — те, что колебались между революцией и реформой, ясностью и путаницей. Наиболее видной из них была САП (SAP — Социалистическая рабочая партия), образованная в 1931 году как левый откол от СДПГ.

Она возникла как политическое прибежище для разнообразных течений, которые не нашли себе места ни в СДПГ, ни в КПГ. Это были левые социал-демократы, бывшие лидеры НСДПГ (включая Георга Ледебура), остатки KAPD (партии «левых коммунистов»), перебежчики из Ленинбунда и оппозиция внутри КПГ (брандлеристы), а также радикальные пацифисты.

САП критиковала пассивность СДПГ и сектантство КПГ, но не смогла порвать с реформистскими методами или решительно переориентироваться на построение революционного руководства. Троцкий видел в САП политическое течение, выражающее давление радикализирующейся мелкобуржуазной интеллигенции. Он был открыт к диалогу с левым крылом САП, но исключал уступки в программных вопросах. «Реформизм уступает место бесчисленным оттенкам центризма, которые владеют сейчас в большинстве стран полем рабочего движения», — писал он в статье «Центризм и Четвертый Интернационал» в феврале 1934 года.

Новый Интернационал может развиться главным образом за счет господствующих ныне центристских тенденций и организаций. В то же время революционный Интернационал не может сложиться иначе, как в последовательной борьбе с центризмом. Идеологическая непримиримость и гибкая политика единого фронта являются, в этих условиях, двумя орудиями для достижения одной и той же цели [16].

Далее в этой статье Троцкий изложил главные характеристики центризма: «Центризм теоретически бесформен и эклектичен; он избегает, по возможности, теоретических обязательств и склонен отдавать предпочтение (на словах) “революционной практике” перед теорией, не понимая, что только марксистская теория способна придать практике революционное направление… Центрист, всегда неуверенный в своей позиции и своих методах, с ненавистью относится к революционному принципу: высказывать то, что есть; он склонен подменять принципиальную политику личным комбинаторством и мелкой организационной дипломатией... Свою половинчатость центрист нередко прикрывает ссылками на опасность “сектантства”, причем под сектантством он понимает не абстрактно-пропагандистскую пассивность (в духе бордигистов), а активную заботу о принципиальной чистоте и ясности позиции, о политическое последовательности, об организационной оформленности… Он не понимает, что национальную революционную партию можно строить в нынешнюю эпоху лишь как часть интернациональной партии» [17].

Неспособность САП действовать решительно в 1933 году — когда вся судьба германского и международного рабочего класса была поставлена на карту, — доказала политическое банкротство центризма. Она не смогла ни выдвинуть руководство, ни разъяснить рабочему классу суть происходящего, и в конце концов ее историческая роль заключалась в путанице и отступлении. Под давлением нацистского натиска САП ненадолго сместилась влево. Левые социал-демократы Макс Зейдевиц и Курт Розенфельд были заменены на постах лидеров партии Якобом Вальхером и Паулем Фрёлихом, основателями КПГ, которые присоединились к оппозиции в КПГ вокруг Брандлера. В августе 1933 года САП — вместе с Международной левой оппозицией и двумя голландскими партиями — призвала к основанию Четвертого Интернационала.

В своей «Резолюции о необходимости нового Интернационала и его принципах» («Заявлении 4-х») подписавшиеся недвусмысленно утверждали: «Чтоб новый Интернационал был достоин своих задач, он не должен допускать никаких уклонов от революционных принципов в вопросах восстания, пролетарской диктатуры, советской формы государства и т.д.» [18]

На практике, однако, САП вскоре начала саботировать построение Четвертого Интернационала. В своем эссе «Троцкизм или революционная Realpolitik» она утверждала, что основание нового Интернационала преждевременно. Пролетарский авангард не может перепрыгнуть через этапы в развитии пролетарского сознания, заявила САП, настаивая, что «авангард формируется не провозглашением некоторых “правильных”, но абстрактных принципов, а через постоянное участие в конкретной ежедневной борьбе пролетариата» [19].

Эта атака была реакцией САП на «Открытое письмо всем революционным пролетарским организациям и группировкам» Троцкого, опубликованное весной 1935 года. Я вернусь к этому ключевому заявлению позже. Оно было адресовано «всем революционным пролетарским организациям и группировкам» и настаивало, что построение новых партий и нового Интернационала являются центральной задачей для разрешения кризиса революционного руководства и перспективы. В ответ на скептицизм и оппортунистические, по сути, аргументы центристов Троцкий настаивал, что «надвигающаяся опасность войны не позволяет более оттягивать» задачу объединения рабочего класса «в мировом масштабе под знаменем Четвертого Интернационала» «ни на один день» [20].

VIII. Призыв к созданию Четвертого Интернационала

«Победа нацистов в январе 1933 года ознаменовала ключевой поворотный пункт в истории троцкистского движения», — пишет Дэвид Норт в своей книге Лев Троцкий и борьба за социализм в XXI веке (Leon Trotsky and the Struggle for Socialism in the Twenty-First Century).

С момента основания Левой оппозиции политической целью Троцкого было стремление добиться реформы Российской коммунистической партии и Коммунистического Интернационала (Коминтерна). Это была принципиальная стратегия, которая направляла Международную левую оппозицию после депортации Троцкого из Советского Союза и первых четырех лет его изгнания в Принкипо. Но поражение в Германии потребовало пересмотра политики Международной левой оппозиции по реформированию Коммунистического Интернационала и его национальных секций [21].

Непосредственно после победы Гитлера в январе 1933 года Троцкий ждал развития ситуации. Он все еще надеялся, что масштаб поражения вызовет переоценку приведшей к этому политики внутри Коминтерна. Но когда Исполнительный Комитет Коммунистического Интернационала в марте 1933 года подтвердил правильность линии КПГ и взял ее под защиту, Троцкий пришел к выводу, что Третий Интернационал мертв как революционная организация. Как подчеркивал Троцкий, сталинизм — как и социал-демократия в 1914 году — окончательно перешел в лагерь буржуазной контрреволюции.

Это требовало сделать необходимые политические выводы. Идея реформирования коммунистических партий или Коммунистического Интернационала была более нежизнеспособна.

Как объясняет Дэвид Норт в эссе Лев Троцкий и развитие марксизма, «количественное накопление политических предательств привело к качественному преобразованию самого сталинизма. Он перешел от бюрократического центризма к сознательной контрреволюции» [22].

Троцкий прокомментировал эту резкую «смену ориентации» и выводы, которые должны были быть сделаны из этого, в своей программной статье «Нужно строить заново коммунистические партии и Интернационал»:

Самое опасное в политике — попасть в плен к собственной формуле, которая была уместна вчера, но лишена всякого содержания сегодня... Организация, которой не пробудил гром фашизма, и которая покорно переносит подобные издевательства со стороны бюрократии, показывает тем, что она мертва, и что ничто уже не оживит ее. Сказать это открыто и во всеуслышание — прямой долг по отношению к пролетариату и его будущему. Из исторического крушения официального Коминтерна надо исходить во всей дальнейшей работе [23].

Призыв к созданию Четвертого Интернационала не был риторическим жестом. Он возник из понимания того, что Третий Интернационал — как и Второй Интернационал в 1914 году — необратимо переродился.

IX. Седьмой Конгресс Коминтерна и предательство Народного фронта

Седьмой конгресс Коминтерна, состоявшийся в июле-августе 1935 года, полностью подтвердил эту оценку: Коминтерн стал дипломатическим инструментом советской бюрократии. Под руководством Георгия Димитрова Коминтерн воспринял стратегию Народного фронта — коалиции не только с реформистскими рабочими партиями, но и с либеральными буржуазными партиями. Заявленной целью был не захват власти рабочим классом, а защита буржуазной демократии, — ориентация, которая привела к следующему раунду катастрофических поражений для пролетариата и, в конечном итоге, проложила путь к победе фашистских правительств также во Франции и Испании.

В своем анализе Седьмого Конгресса Троцкий писал, что Конгресс не только легализовал «оппортунистический поворот во Франции», где Коммунистическая партия выступила за формирование буржуазного правительства под руководством Леона Блюма, которое в итоге было приведено к власти в 1936 году, но и что Коминтерн «немедленно же распространяет его на все остальное человечество».

Конгресс «признал, что все страны мира, фашистская Германия и демократическая Норвегия, Великобритания и Индия, Греция и Китай одинаково нуждаются в «народном фронте» и, если возможно, в правительстве народного фронта».

«После периода шатаний и прощупыванья» Конгресс отметил «окончательное вступление Коминтерна в “четвертый период”: его лозунг — “власть Даладье!” (Daladier au pouvoir!), его знамя — из трех кусков разного цвета, его гимн — Марсельеза, заглушающая Интернационал» [24].

Это не означало, что Троцкий попросту игнорировал сталинистские партии, которые в то время все еще имели массовую базу в рабочем классе. Именно из-за правого поворота Коммунистического Интернационала внутри коммунистических партий и на их периферии «накопляются все более противоречивые тенденции, которые должны привести ко взрыву или к ряду взрывов». «Для организаций Четвертого Интернационала — объяснял Троцкий, — вытекает отсюда обязанность внимательнейшим образом следить за внутренней жизнью компартий, чтобы поддержать революционную, пролетарскую тенденцию против руководящей социал-патриотической фракции, которая будет отныне все больше запутываться в попытках классового сотрудничества» [25].

Эти вопросы остаются вполне актуальными. В отличие от социал-демократических и сталинистских партий 1930-х годов, сегодняшние номинальные «левые» организации не имеют никакой реальной базы в рабочем классе и не могут считаться рабочими партиями в каком-либо значимом смысле.

Тем не менее классовое содержание и политическая функция новой политики «Народного фронта», которую продвигают различные псевдо-левые организации, остаются фундаментально теми же самыми.

В то время как правящий класс вновь стремится к фашизму и мировой войне, псевдо-левые распространяют иллюзии относительно того, что рабочие должны ориентироваться на «левые» или «демократические» фракциями буржуазии. Делая это, псевдо-левые становятся активными соучастниками геноцидальной войны и контрреволюционного наступления против рабочего класса.

Только Международный Комитет Четвертого Интернационала (МКЧИ) основывает свою программу на исторических уроках 1930-х годов. Как и тогда, борьба против фашизма и войны требует сегодня независимой политической мобилизации рабочего класса — объединенного в международном масштабе на основе общих классовых интересов, в оппозиции капитализму и всем его политическим защитникам, и в борьбе за социализм.

X. Открытое письмо Троцкого с призывом к созданию Четвертого Интернационала и необходимость революционного руководства

Решающий вопрос — политическая ясность и руководство. Троцкий объяснял, что задача нового Интернационала заключается не только в том, чтобы вмешиваться, где возможно, в непосредственную борьбу рабочего класса, но и делать это на основе защиты и развития всего теоретического и программного наследия марксизма. В своем «Открытом письме всем революционным пролетарским организациям и группировкам» Троцкий настаивал:

Надо на новом фундаменте строить новые партии и новый Интернационал: таков ключ к разрешению всех других задач. Каким темпом и в какие сроки будет совершаться новое революционное строительство, зависит, разумеется, от общего хода классовой борьбы, от дальнейших побед и поражений пролетариата. Но марксисты — не фаталисты. Они не перелагают на «исторический процесс» те задачи, какие исторический процесс возложил на них самих. Инициатива сознательного меньшинства; научная программа; смелая и неутомимая агитация во имя ясно формулированной цели; беспощадная критика всякой половинчатости, — таков один из важнейших факторов победы пролетариата. Без сплоченной и закаленной революционной партии социалистическая революция немыслима. Условия трудны, препятствия велики, задачи грандиозны; но для пессимизма, для упадка духа нет никаких оснований. Несмотря на все поражения пролетариата, положение классового врага остается безнадежным. Капитализм обречен. Только в социалистической революции спасение человечества.

В самом чередовании Интернационалов есть своя внутренняя логика, совпадающая с историческим подъемом пролетариата. Первый Интернационал провозгласил научную программу пролетарской революции, но пал жертвой отсутствия массовой базы. Второй Интернационал поднял из тьмы, обучил и сплотил миллионы рабочих, но в решающий час оказался предан парламентарной и синдикальной бюрократией, развращенной процветающим капитализмом. Третий Интернационал впервые показал пример победоносной пролетарской революции, но оказался размолот между бюрократией изолированного советского государства и реформистской бюрократией Запада. Ныне, в условиях окончательного капиталистического распада, Четвертый Интернационал, опираясь на плечи своих предшественников, богатый опытом их побед и поражений, сплотит трудящихся Запада и Востока для победоносного штурма на твердыни мирового капитала [26].

Это то, что Четвертый Интернационал, традиции которого в наши дни представляет только МКЧИ, делал с тех самых пор: сохранял историческую преемственность, развивал марксистскую перспективу, воспитывал кадры и готовился к возрождению революционного движения. Борьба Троцкого за основание Четвертого Интернационала посреди ужасов фашизма и массовых убийств сталинской бюрократии не была актом отчаяния. Это была декларация об уверенности в революционной способности рабочего класса и в необходимости заранее готовить его руководство. Мы продолжаем выполнять эту задачу сегодня. Мы воспитываем рабочий класс, разоблачаем предательства прошлого и настоящего и строим руководство, способное возглавить мировую социалистическую революцию. Это главная задача настоящей школы и интенсификации борьбы за троцкизм, которая должна вытекать из нее.

Примечания:

[1] Лев Троцкий, «Ключ к международному положению — в Германии», ноябрь 1931 г. URL: https://iskra-research.org/FI/BO/BO-25.shtml.

[2] Лев Троцкий, «В чем состоит ошибочность сегодняшней политики германской компартии?», декабрь 1931 г. URL: https://iskra-research.org/FI/BO/BO-27.shtml.

[3] Лев Троцкий, «Немецкая революция и сталинская бюрократия», январь 1932 г. URL: https://iskra-research.org/Trotsky/Nemetskaia/chapter02.html.

[4] Там же.

[5] Там же.

[6] Лев Троцкий, «В чем состоит ошибочность сегодняшней политики германской компартии?», декабрь 1931 г. URL: https://iskra-research.org/FI/BO/BO-27.shtml.

[7] Лев Троцкий, «Приложение. Вопросы испанской революции изо дня в день», апрель 1931 г. URL: https://iskra-research.org/FI/BO/BO-21.shtml.

[8] Лев Троцкий, «Единственный путь», сентябрь 1932 г. URL: https://iskra-research.org/Books/einzige-weg.epub.

[9] Там же.

[10] Лев Троцкий, «Немецкая революция и сталинская бюрократия», январь 1932 г. URL:https://iskra-research.org/Trotsky/Nemetskaia/chapter10.html.

[11] Там же. URL: https://iskra-research.org/Trotsky/Nemetskaia/chapter01.html.

[12] Там же.

[13] «Historical and International Foundations of the SEP (Germany)», 2010. URL: https://www.wsws.org/en/special/library/foundations-ger/08.html.

[14] Лев Троцкий, «Открытое письмо всем членам Ленинбунда», 6 февраля 1930 г. URL: https://iskra-research.org/FI/BO/BO-09.shtml.

[15] Лев Троцкий, «Серьезный урок из несерьезной вещи», 28 января 1933 г. URL: https://iskra-research.org/Trotsky/sochineniia/1933/19330128.html.

[16] Лев Троцкий, «Центризм и Четвертый Интернационал», февраль 1934 г. URL: https://iskra-research.org/Trotsky/sochineniia/1934/19340222.html.

[17] Там же.

[18] «Резолюция о необходимости нового Интернационала и его принципах», август 1933 г. URL: https://iskra-research.org/FI/BO/BO-36.shtml.

[19] “Trotzkismus oder revolutionäre Realpolitik: eine notwendige Auseinandersetzung”, published by the foreign centre of the Socialist Workers Party of Germany. — Paris, approx. 1935.

[20] Лев Троцкий, «За Четвертый Интернационал! Открытое письмо всем революционным пролетарским организациям и группировкам», весна 1935 г. URL: https://iskra-research.org/FI/BO/BO-44.shtml.

[21] David North, “Leon Trotsky’s Four Fateful Years in Prinkipo: 1929-1933”, In: Leon Trotsky and the Struggle for Socialism in the Twenty-First Century, p. 155. URL: https://mehring.com/product/leon-trotsky-and-the-struggle-for-socialism-in-the-twenty-first-century/.

[22] David North, “Leon Trotsky and the Development of Marxism”, In: Leon Trotsky and the Struggle for Socialism in the Twenty-First Century, p. 26. URL: https://www.wsws.org/en/special/library/leon-trotsky-development-marxism-tom-henehan/02.html.

[23] Лев Троцкий, «Нужно строить заново коммунистические партии и Интернационал», июль 1933 г. URL: https://iskra-research.org/FI/BO/BO-36.shtml.

[24] Лев Троцкий, «По поводу VII Конгресса Коминтерна», сентябрь 1935 г. URL: https://iskra-research.org/FI/BO/BO-45.shtml.

[25] Там же.

[26] Лев Троцкий, «За Четвертый Интернационал! Открытое письмо всем революционным пролетарским организациям и группировкам», весна 1935 г. URL: https://iskra-research.org/FI/BO/BO-44.shtml.